Неточные совпадения
Но в глубине своей души, чем старше он становился и чем ближе узнавал своего брата, тем чаще и чаще ему приходило в голову, что эта способность деятельности
для общего блага, которой он чувствовал
себя совершенно лишенным, может быть и не есть качество, а, напротив, недостаток чего-то — не недостаток добрых, честных, благородных желаний и вкусов, но недостаток силы жизни, того, что называют сердцем, того стремления, которое заставляет человека из всех бесчисленных представляющихся путей жизни
выбрать один и желать этого одного.
Карандышев. То, господа, что она умеет ценить и
выбирать людей. Да-с, Лариса Дмитриевна знает, что не все то золото, что блестит. Она умеет отличать золото от мишуры. Много блестящих молодых людей окружали ее: но она мишурным блеском не прельстилась. Она искала
для себя человека не блестящего, а достойного…
Она ушла, прежде чем он успел ответить ей. Конечно, она шутила, это Клим видел по лицу ее. Но и в форме шутки ее слова взволновали его. Откуда, из каких наблюдений могла родиться у нее такая оскорбительная мысль? Клим долго, напряженно искал в
себе: являлось ли у него сожаление, о котором догадывается Лидия? Не нашел и решил объясниться с нею. Но в течение двух дней он не
выбрал времени
для объяснения, а на третий пошел к Макарову, отягченный намерением, не совсем ясным ему.
— Ну и черт с ним, — тихо ответил Иноков. — Забавно это, — вздохнул он, помолчав. — Я думаю, что мне тогда надобно было врага — человека, на которого я мог бы израсходовать свою злость. Вот я и
выбрал этого… скота. На эту тему рассказ можно написать, — враг
для развлечения от… скуки, что ли? Вообще я много выдумывал разных… штучек. Стихи писал. Уверял
себя, что влюблен…
Европейцы не беседуют между
собой на темы наши, они уже благоустроены: пьют, едят, любят, утилизируют наше сырье, хлебец наш кушают, живут
себе помаленьку, а
для разговора
выбирают в парламенты соседей своих, которые почестолюбивее, поглупее.
Потом он
выбрал дамские часы с эмалевой доской, с цепочкой, подарить от
себя Марфеньке, и
для этого зашел к Титу Никонычу и занял у него двести рублей до завтра, чтобы не воевать с бабушкой, которая без боя не дала бы ему промотать столько на подарок и, кроме того, пожалуй, выдала бы заранее его секрет.
— Из любопытства, Александр Павлыч, из любопытства. Таким образом, дворянская опека всегда будет в наших руках, и она нам пригодится… Дальше. Теперь
для вас самое главное неудобство заключается в том, что вас, опекунов, двое, и из этого никогда ничего не выйдет. Стоит отыскаться Титу Привалову, который как совершеннолетний имеет право
выбирать себе опекуна сам, и тогда положение ваше и Ляховского сильно пошатнется: вы потеряете все разом…
Место
для своего ночлега он
выбирал где-нибудь под деревом между 2 корнями, так что дупло защищало его от ветра; под
себя он подстилал кору пробкового дерева, на сучок где-нибудь вешал унты так, чтобы их не спалило огнем.
— Господин Кольберт, — начал объяснять за него Плавин, — собственно, хочет посвятить
себя русской музыке, а потому вот и просил меня познакомить его с людьми, знающими русскую жизнь и, главным образом, с русскими писателями, которые посоветовали бы ему, какой именно сюжет
выбрать для оперы.
— Ах, непременно и, пожалуйста, почаще! — воскликнула Мари, как бы спохватившись. — Вот вы говорили, что я с ума могу сойти, я и теперь какая-то совершенно растерянная и решительно не сумела, что бы вам
выбрать за границей
для подарка; позвольте вас просить, чтобы вы сами сделали его
себе! — заключила она и тотчас же с поспешностью подошла, вынула из стола пачку ассигнаций и подала ее доктору: в пачке была тысяча рублей, что Ришар своей опытной рукой сейчас, кажется, и ощутил по осязанию.
«Теперь, — говорят, — тебе, Иван, самому трудно быть, тебе ни воды принесть, ни что прочее
для себя сготовить неловко. Бери, — говорят, — брат,
себе теперь Наташу, — мы тебе хорошую Наташу дадим, какую хочешь
выбирай».
Ну, а потом? — спрашивал я сам
себя, но тут я припомнил, что эти мечты — гордость, грех, про который нынче же вечером надо будет сказать духовнику, и возвратился к началу рассуждений: —
Для приготовления к лекциям я буду ходить пешком на Воробьевы горы;
выберу себе там местечко под деревом и буду читать лекции; иногда возьму с
собой что-нибудь закусить: сыру или пирожок от Педотти, или что-нибудь.
По не совсем новой, но чисто вымытой лестнице Марфины взобрались во второй этаж, где
выбрали себе три номера, один — самый большой —
для Сусанны Николаевны, другой — поменьше — Егору Егорычу и третий — еще поменьше — Антипу Ильичу.
Он хотел даже обратить дворец в монастырь, а любимцев своих в иноков:
выбрал из опричников 300 человек, самых злейших, назвал их братиею,
себя игуменом, князя Афанасия Вяземского келарем, Малюту Скуратова параклисиархом; дал им тафьи, или скуфейки, и черные рясы, под коими носили они богатые, золотом блестящие кафтаны с собольею опушкою; сочинил
для них устав монашеский и служил примером в исполнении оного.
— А я, мамынька, другое на уме держу! Пазухиных хаять не хочу; а
для Нюши почище жениха сыщем. Не оборыши, слава богу, какие и не браковку замуж отдаем… Не по
себе дерево Пазухины
выбрали, мамынька, прямо сказать.
Но как бы хорошо человек ни
выбрал жизнь
для себя — ее хватает лишь на несколько десятков лет, — когда просоленному морской водою Туба минуло восемьдесят — его руки, изувеченные ревматизмом, отказались работать — достаточно! — искривленные ноги едва держали согнутый стан, и, овеянный всеми ветрами старик, он с грустью вышел на остров, поднялся на гору, в хижину брата, к детям его и внукам, — это были люди слишком бедные
для того, чтоб быть добрыми, и теперь старый Туба не мог — как делал раньше — приносить им много вкусных рыб.
Он
выбрал себе для сердца бедную девушку Джулию, дочь кузнеца, очень умную девушку, — силачи ведь не бывают умными.
Само
собой понимается, что осуществление подобного идеала доступно преимущественно
для культурного человека, ибо
для того, чтоб иметь возможность
выбирать между уткой с груздями и поросенком с кашей, нужно иметь вольный доход.
Во всякой толпе есть человек, которому тяжело в ней, и не всегда
для этого нужно быть лучше или хуже её. Можно возбудить в ней злое внимание к
себе и не обладая выдающимся умом или смешным носом: толпа
выбирает человека
для забавы, руководствуясь только желанием забавляться. В данном случае выбор пал на Илью Лунёва. Наверное, это кончилось бы плохо
для Ильи, но как раз в этот момент его жизни произошли события, которые сделали школу окончательно не интересной
для него, в то же время приподняли его над нею.
Если бы у меня была охота заказать
себе кольцо, то я
выбрал бы такую надпись: «Ничто не проходит». Я верю, что ничто не проходит бесследно и что каждый малейший шаг наш имеет значение
для настоящей и будущей жизни.
Я бы, кажется, имела основание уподобить состояние бабушки с состоянием известной сверстницы Августа Саксонского, графини Кόзель, когда ее заключили в замке. Обе они были женщины умные и с большими характерами, и обе обречены на одиночество, и обе стали анализировать свою религию, но Кόзель оторвала от своей Библии и выбросила в ров Новый Завет, а бабушка это одно именно
для себя только и
выбрала и лишь это одно сохранила и все еще добивалась, где тут материк?
Днем
для открытия вновь преобразованного училища барон
выбрал воскресенье; он с большим трудом, и то с помощью Петицкой, уговорил княгиню снять с
себя глубокий траур и приехать на его торжество хоть в каком-нибудь сереньком платье. Г-жа Петицкая, тоже носившая по князе траур, сняла его и надела форменное платье начальницы. К двенадцати часам они прибыли в училище. Княгиню барон усадил на одно из почетнейших мест. Г-жа Петицкая села в числе служащих лиц, впрочем, рядом с бароном и даже по правую его руку.
Положим, что
для братьев славян и
для заатлантических друзей мы могли служить орудием демонстрации, но жрецы статистики — какую демонстрацию могли они иметь в виду,
выбирая себе местопребыванием Петербург?
В четверг только на час уходил к Колесникову и передал ему деньги. Остальное время был дома возле матери; вечером в сумерки с ней и Линочкой ходил гулять за город. Ночью просматривал и жег письма; хотел сжечь свой ребяческий старый дневник, но подумал и оставил матери. Собирал вещи,
выбрал одну книгу
для чтения; сомневался относительно образка, но порешил захватить с
собою —
для матери.
Это
С уставом нашим было б несогласно.
У нас
для братий общее кладбище;
Особенного места
выбиратьНикто
себе не волен. Впрочем, он
Не произнес последнего обета
И в этом смысле есть еще мирянин.
Да сбудется его желанье.
Для большей наглядности домашней жизни, о которой придется говорить, дозволю
себе сказать несколько слов о родном гнезде Новоселках. Когда по смерти деда Неофита Петровича отцу по разделу достались: лесное в 7 верстах от Мценска Козюлькино, Новосильское, пустынное Скворчее и не менее пустынный Ливенский Тим, — отец
выбрал Козюлькино своим местопребыванием и, расчистив значительную лесную площадь на склоняющемся к реке Зуше возвышении, заложил будущую усадьбу, переименовав Козюлькино в Новоселки.
На возвратном пути я старался растолковать Писареву, что я истинный рыбак, что охота
для меня не шутка, а серьезное дело, что я или предаюсь ей вполне, или вовсе ею не занимаюсь, что охотничьих parties de piaisir я терпеть не могу и что завтра, когда все собираются удить рано утром (то есть часов в восемь, а не в два, как следует), я решительно с ними не поеду под предлогом, что хочу удить с берега;
выберу себе местечко под тенью дерев,
для виду закину удочки, хотя знаю, что там ни одна рыбка не возьмет, и буду сидеть, курить, наслаждаться весенним утром, свежим воздухом и молодою пахучею зеленью недавно распустившихся деревьев.
Гневышов (крепко жмет руку Цыплунова и, ударяя
себя в грудь, говорит торжественно). Но, молодой человек, позвольте мне гордиться, что,
выбрав вас
для нее, я не ошибся! Да-с, не ошибся. (Делает знак Пирамидалову и отходит с ним на левую сторону.)
Всяк отец в дому своем владыка:
Мужи пашут, жены шьют одежду;
А умрет глава всех домочадцев,
Дети всем добром сообща владеют,
Выбрав старшину
себе из рода,
Чтоб ходил,
для пользы их, на сеймы.
Где с ним кметы, лехи и владыки.
Я сейчас догадался, что Иван Кузьмич
выбирал квартиру с большими удобствами
для лошадей, чем
для себя.
Ольга Петровна(снова продолжает). Потом эти гадкие газетные статьи пошли, где такой грязью, такой низкой клеветой чернили человека, им выбранного и возвышенного; а, наконец, и брак мой с Алексеем Николаичем добавил несколько; в обществе теперь прямо утверждают, что папа
выбрал себе в товарищи Андашевского, чтобы пристроить за него дочку, и что Андашевский женился
для той же цели на этой старой кокетке!
Когда мой дед, А. Д. Мейн, поставил ее между любимым и
собой, она
выбрала отца, а не любимого, и замуж потом вышла лучше, чем по-татьянински, ибо «
для бедной все были жребии равны» — а моя мать
выбрала самый тяжелый жребий — вдвое старшего вдовца с двумя детьми, влюбленного в покойницу, — на детей и на чужую беду вышла замуж, любя и продолжая любить того, с которым потом никогда не искала встречи и которому, впервые и нечаянно встретившись с ним на лекции мужа, на вопрос о жизни, счастье и т.д., ответила: «Моей дочери год, она очень крупная и умная, я совершенно счастлива…» (Боже, как в эту минуту она должна была меня, умную и крупную, ненавидеть за то, что я — не его дочь!)
В том-то и все дело было, что он ее не любил, и только потому она его — так, и только
для того его, а не другого, в любовь
выбрала, что втайне знала, что он ее не сможет любить. (Это я сейчас говорю, но знала уже тогда, тогда знала, а сейчас научилась говорить.) У людей с этим роковым даром несчастной — единоличной — всей на
себя взятой — любви — прямо гений на неподходящие предметы.
— Ах, да! Еще одно! — спохватился Свитка. — У нас принято в сношениях с членами, и особенно в письменных сношениях, избегать собственных имен и настоящих фамилий. Это тоже в видах общей безопасности. Поэтому изберите
для себя какой-нибудь псевдоним; только псевдонимом лучше взять название какой-нибудь вещи или отвлеченного предмета, чем фамилию, а то, пожалуй, еще quo pro quo какое-нибудь выйдет. Что вы хотите
выбрать?
Так как мы сами
себе мест
для остановок не
выбирали, а подчинялись в этом опытности и произволу Кирилла, то и в Москве нам пришлось пристать там, где он хотел.
Он давно
выбрал этот род оружия
для себя.
Дядин. А у тебя, Миша, губа не дура. Прекрасное место
выбрал ты
себе для работы. Это оазис! Именно оазис! Вообрази, что это вокруг всё пальмы, Юлечка — кроткая лань, ты лев, я тигр.
— Не надо мне ни богатства, ни почестей. Зачем солдату богатство? А почести?
Для меня первая почесть служить верой и правдой королевскому дитяти! Ступайте, братики мои, назад и скажите народу: пусть
выбирает себе другого короля, получше да поумнее, а мне в награду оставит одно: позволение никогда не разлучаться с королевичем.
— Андрей Фомич вам меня кандидатом в пайщики отрекомендовал. Это точно. Собираюсь судохозяином быть. Значит, буду, хоть и косвенно, помогать лесоистреблению. Ха-ха!.. Такая линия вышла. Нашему брату, промысловому человеку, нельзя
себе карьеру
выбирать, как папенька с маменькой
для гоголевского Фемистоклюса. Дипломатом, мол, будет!..
Мой этюдец я мог бы озаглавить и попроще, но я тогда еще был слишком привязан к позитивному жаргону, почему и
выбрал громкий научный термин"Phenomenes".
Для меня лично после статьи, написанной в Москве летом 1866 года, — "Мир успеха", этот этюд представлял
собою под ведение некоторых итогов моих экскурсий в разные области театра и театрального искусства. За плечами были уже полных два и даже три сезона, с ноября 1865 года по май 1868 года.
Потом мы решили построить
себе курень.
Выбрали укромное место в канаве старого сада, густо заросшее лозняком и черемухой. Расчистили дно и стенки, устроили стол, в откосах канавы вырыли сиденья и погреб
для припасов, развесили по сучкам свое оружие. Отсюда мы делали набеги на ляхов, сюда скрывались от их преследования.
— Ах… тут есть и не очень гнилые! — как бы удивляется надзиратель. — Дай-ка и я
себе выберу! Да ты поставь здесь лоток… Какие лучше — мы
выберем, почистим, а остальные можешь уничтожить. Аникита Николаич, наливайте! Вот так почаще бы нам собираться да рассуждать. А то живешь-живешь в этой глуши, никакого образования, ни клуба, ни общества — Австралия, да и только! Наливайте, господа! Доктор, яблочек! Самолично
для вас очистил!
Ему было досадно, что ученик Бабкин, всегда писавший без одной ошибки, сделал в экзаменационном диктанте три ошибки; ученик Сергеев от волнения не сумел помножить 17 на 13; инспектор, человек молодой и неопытный, статью
для диктанта
выбрал трудную, а учитель соседней школы, Ляпунов, которого инспектор попросил диктовать, вел
себя «не по-товарищески»: диктуя — выговаривал слова не так, как они пишутся, и точно жевал слова.
— Вы сказали, что хотите работать ради вашего ребенка. Это, конечно похвально. Но, мне кажется,
для этого вы
выбрали не совсем подходящий путь… Чтобы посвятить
себя сцене, искусству, нужно прежде всего любовь к нему… Скажите, задавали вы
себе вопрос, достаточно ли у вас любви к искусству, чтобы преодолеть все те трудности, которые вас ожидают в будущем на поприще артистки?..
— Тогда я попрошу вас
выбрать для этого такие часы, когда ни меня, ни моих гостей не будет. И раз навсегда: если вам угодно, Антонина Сергеевна, подвергать меня моральному допросу, вы будете это делать про
себя. Вы остались со старыми идеями во всей их ограниченной нетерпимости. Я живу и умственно расту, и куда я иду, вымогли бы это лучше уразуметь, да недостает, видно, многого в вашей душевной организации.
Я уверен, что, исполняя свой долг на месте, которое сам
себе выбрал, буду
для него полезнее, чем пускать изо рта дымные колечки разных модных теорий.
Он хотел даже обратить дворец в монастырь, а любимцев своих — в иноков:
выбрал из опричников 300 человек самых злейших, назвал братиею, а
себя игуменом, князя Афанасия Вяземского келарем, Малюту Скуратова параклисиэрхом; дал им тафьи или скуфьи и черные рясы, под коими носили они богатые золотые, блестящие кафтаны с собольей опушкою: сочинил
для них устав монашеский и служил примером в исполнении оного.
— Управься мне с доносчиками, как хочешь, лишь бы концы в воду, — сказал герцог и вынул из бюро несколько листов, которые и отдал Липману вместе с подлинным доносом Горденки. — Вот тебе бланки на их судьбу!
Выбрав нужное
для себя, сожги бумагу. — Потом прибавил он благосклонно: — Ты сделал мне ныне подарок, и я у тебя в долгу. Твой племянник пожалован в кабинет-секретари: объяви ему это и прибавь, что на первое обзаведение в этом звании дарю ему пару коней с моей конюшни и приличный экипаж.
Он хотел даже обратить дворец в монастырь, а любимцев своих в иноков:
выбрал из опричников 300 человек, самых злейших, назвал их братнею,
себя игуменом, князя Афанасия Вяземского келарем, Малюту Скуратова параклисиархом, дал им тафьи, или скуфейки, и черные рясы, под коими носили они богатые, золотом блестящие кафтаны с собольею опушкою; сочинил
для них устав монашеский и служил примером в исполнении оного.
Выбрав один из уютных уголков, как бы нарочно предназначеных
для тете-а-тете'ов, которыми изобиловала квартира Генриетты, она посадила Осипа Федоровича около
себя и засыпала его вопросами, кокетничая с ним, что называется, во всю.